Сиреневый туман - Страница 22

К оглавлению

— А японский холодильник никто не распаковывал?

— Славик… — Огнянникова засмеялась. — Холодильники на грузовиках перевозят. Их даже в москвичевский фургон не втиснешь.

— И последний вопрос. Скажи, Аня, положа руку на сердце, мафия в райпо глубокие корни пустила?

Огнянникова приложила правую ладонь к груди:

— Клянусь именем Российской Федерации, мафии в райпо нет.

Голубев посмотрел вслед уезжающему грузовику с американскими сигаретами:

— Между тем грузы, минуя магазин, текут со складов. С ценами — беспредел. Грабите ведь народ.

— Это уже другой вопрос, но постараюсь и на него ответить. У нас никто не знает цивилизованных рыночных отношений. Поэтому наш рынок, несмотря на благие намерения, катастрофически превращается в дикий базар.

— Мы диалектику учили не по Гегелю?..

— Вот именно, по основам научного коммунизма. И в азарте социального равенства густо замешали экономику на политике. А у экономики свои законы, она не подчиняется политическим мудрецам.

— Однако согласись, деловые люди, пользуясь моментом, крупно играют на незнании рынка.

— Играют отдельные дельцы, но не мафия в полном смысле этого слова. Не убедила?

— Нет, Аня, что-то нечистое в вашей фирме есть.

— Грязи, Слава, сейчас везде хватает. В одном я уверена: в райпо да и во всем нашем районе нет яркой личности, способной сколотить организованную мафиозную группу.

— Была бы группа, а «звезда» со стороны может ярко засветиться.

— Я таких «звезд» пока здесь не встречала…

Голубев проводил Огнянникову до конторы райпо и вернулся к проходной торговой базы. Поговорив несколько минут с упитанной вахтершей Клавой, которая к имеющейся у Славы информации не добавила ничего нового, прошел через проходную на территорию базы и начал приглядываться к закуткам возле склада промышленных товаров. Какого только мусора в них не было! Груды упаковочной бумаги, рваная полиэтиленовая пленка, развалившиеся деревянные ящики, ворохи стружек, мотки проволоки и свернутые клубками жестяные полосы. В одном из углов территории возвышалась сдвинутая бульдозером гора разбитых бутылок — результат, как догадался Слава, антиалкогольной кампании, когда специально созданная в райпо бригада целеустремленно крушила пустые бутылки, превращая их в стеклянное месиво для экспортирования за границу. Экспорт, видимо, не удался, и разбитое стекло осталось своеобразным памятником безответственному разгильдяйству. Попались Голубеву на глаза несколько раздавленных коробок от телевизоров и стиральных машин, но картонной упаковки от японского холодильника в этих завалах он не увидел.

Вскоре к открытым дверям продовольственного склада подкатил райповский грузовик. Приехавшие грузчики откинули с одной стороны борт кузова и сноровисто принялись носить на склад привезенные мешки. Подойдя к ним, Слава жизнерадостно сказал:

— Привет, орлы!

— Здравствуй, Вячеслав Дмитриевич, — нахмуренно ответил бригадир Артем.

Голубев пожал ему руку:

— Пошли, Артем, побеседуем.

— Работать надо, — попробовал увильнуть тот.

— Мужики без тебя управятся. Тут им, как говорится, делов на пять минут.

Бригадир неохотно пошел за Славой. Сели метрах в десяти от дверей склада на перевернутые вверх дном водочные ящики. Слава улыбнулся:

— У бабки Кузнечихи сегодня был…

— Ну и что?.. — будто не понял бригадир.

— Хороший тротуар она вымостила из коробки с иероглифами.

— Ну и что?.. — монотонно повторил Лупов.

— Где ящик взял от японского холодильника?

Бригадир неопределенно пожал плечами:

— Кажется, от Марусова привезли.

— Кажется или точно?

Лупов посмотрел Голубеву в глаза:

— Ну, точно — от Марусова.

— Чего ж вы, братья славяне, на кладбище в один голос пели, будто никакой упаковки от Анисима Гавриловича не забирали?

— Пьяные были.

— Опьянение не снимает вины за преступления.

— Да ты что, Вячеслав Дмитриевич! — вроде удивился бригадир. — Забрать у человека ненужную ему упаковку — это, по-твоему, преступление?

— Имею в виду другое… — с намеком сказал Голубев. — Почему бессовестно лгали прошлый раз?

— А хрен его знает, почему… — бригадир вытащил из кармана пластмассовую мыльницу, используемую вместо табакерки, и принялся сворачивать самокрутку. — Перепугались с пьяных глаз, когда увидели Собачкина мертвым. Подумали, вдруг отравленная бутылка водки попалась, которую мы Гурьяну отдали за могилу. Пришьете нам умысел да еще японский ящик привяжете. Юлька Галактионова при опознании Спартака видела коробку с иероглифами. Так вот… — Лупов глянул в прищуренные глаза Голубева. — Не веришь, что ли?..

— Если бы сразу вот так рассказал, может, поверил бы. Теперь — не верю.

— Ну, блин, честное слово, не вру.

— Все равно не верю. На Марусова хотели тень навести? — строго спросил Слава.

— Да ну его на фиг, старого перечника. Малость помандражить ему полезно. Раздухарился, гусь, на митинге, чуть в политику нас не втянул.

Слава усмехнулся:

— Так вы и испугались политики.

— Не испугались, но…

— Не темни, Артем, давай говорить начистоту.

Бригадир глубоко затянулся самокруткой.

— Честно скажу… Врали потому, что не хотели выдавать Кузнечиху. Скажи мы, что марусовскую коробку отвезли ей, вы бы пошли проверять. Ну и, само собой понятно, прихлопнули бы нашу забегаловку. Теперь веришь?

— Теперь убедительней, но со Спартаком все-таки неясно…